Беседы с психологом

Что скажет ваш любимый, когда, вернувшись к месту парковки, обнаружит на бампере своего новенького автомобиля здоровенную вмятину? Полагаете, он, заламывая руки, возопит что-то вроде: «Ах, нехорошо вышло, какой-то безответственный человек нанес мне материальный и моральный урон! До чего низкий поступок совершил этот незнакомец, скрывшись от возмездия!» Можно поспорить на что угодно: в ста случаях из ста ваш любимый произнесет текст куда короче и экспрессивнее. Максимум три-четыре слова понадобится ему, чтобы выразить свое отношение к случившемуся. Но что это будут за слова! Как говорится, хоть святых выноси. И, хотя большинство из нас – не святые, порой, в самом деле, хочется убежать от мужчины, который ругается матом, подальше.

Почему сильный пол так любит крепкие слова? Можно ли разводиться из-за того, что супруг сквернословит? Как реагировать на безобразную брань, которая рвется из губ любимого человека? Эти и другие вопросы Татьяна ПЕТКОВА задает профессору, доктору психологических наук Александру БОНДАРЕНКО.

Татьяна Петкова: В разное время в обществе вспыхивают дискуссии на тему: «Как очистить родной язык». Я помню, еще в школе мы проводили диспуты, на которых с комсомольской непримиримостью клеймили тех, кто ругается матом. Но идут годы, меняется все вокруг, а сквернословие спокойно сосуществует бок о бок с нами. Наверняка у этих слов и выражений есть свои цели и задачи, ведь иначе чем объяснить удивительную живучесть неприличной лексики?

Александр Бондаренко: Безусловно, у такого явления, как сквернословие, имеются свои функции, иначе оно давно бы отмерло за ненадобностью. Если отбросить такую причину, как сквернословие от недостатка культуры (тут никаких целей и задач не наблюдается, а человек ругается, потому что дурно воспитан), то первая функция – речевая «смазка», что-то наподобие слов-паразитов, которые помогают связывать фразы. Ну, это когда либо тянут «э-э-э» или «м-м-м…», либо через слово повторяют «блин», «екэлэмэнэ» или «ерш твою мышь». Вторая роль мата – функция идентификации, стремление показать собеседникам: «Я такой же, как и вы, ничем от вас не отличаюсь, примите меня в свое сообщество». Ведь часто на непьющего и избегающего крепких слов мужчину его коллеги и приятели смотрят с удивлением и насмешкой: какой правильный выискался! Третья роль мата – верификационная, то есть подкрепляющая правдивость сказанного. Есть очень сильный верификатор «ей-Богу», а есть альтернатива: человек бьет себя в грудь и матерится, желая доказать, что он не врет.

Четвертая функция мата – девальвация, обесценивание высоких, ценностных смыслов: любви, Родины, чести, отношений с близкими людьми. Эта функция в большей степени свойственна нашему обществу. Объясню, почему. Дело в том, что за годы тоталитаризма все высокие слова были захватаны, их смысл обесценился в лживых передовицах газет, на неискренних заседаниях парткомов, в лицемерных отчетах правительства и т.д. Злоупотребление, спекуляция высокими словами, которые процветали во времена застоя, были сопряжены с ложью и вызывали желание противопоставить верхним слоям «атмосферы» что-то искреннее, ненадуманное. Отсюда – задушевные разговоры на кухнях, желание обесценить прописные, «заеложенные» истины бранными словами. Ах, вы пропагандируете чистую любовь на производстве, преданность партии и служение идеалам? А вот мы что сделаем с вашими идеалами! Советские люди, матерясь, выражали протест против официального ханжества.

Т.П.: Считается, во всякой культуре есть два уровня: уровень духа и уровень плоти. Дух – это элитарная культура, высокоморальная, проповедующая чистые отношения и благородные помыслы. А культура плоти – это естественные, инстинктивные порывы, которые всегда присутствуют в нашей жизни. Например, есть поучительные сказки с высокой моралью, а есть срамные сказки, издавна любимые простонародьем. Стало быть, в советском и постсоветском обществе эти две культуры вошли в противоречие?

А.Б.: Да, потому что наши  люди привыкли слышать «наверху» одно, а видеть совсем другое. И от этой лживости прежде всего страдали мужчины, так как у женщины всегда, при любом режиме есть отдушина – домашний очаг, дети. Мужчины больше зависят от социума. Поэтому наш сильный пол искал, да и сейчас ищет защиту от несправедливости в сквернословии. Так исторически сложилось, что мы слишком долго были в рабстве и используем мат по поводу и без, ощущая себя ущербными. Интересно, что на Руси слово «эбле» (производное от которого нам хорошо знакомо) появилось во время татарского ига и по-тюркски значило просто «жениться». Татарин, захватывая девушку, говорил, что он «эбле» ее, то есть, женится на ней. Но для русского простолюдина, у которого отбирали дочь или сестру, это значило одно: насилие. В результате это слово приобрело характер насилия, стало бранным. Я разделяю точку зрения специалистов, считающих, что мат – это язык тех, кто чувствует себя униженным, оскорбленным, кто ощущает себя жертвой насилия. И, как всякая жертва, такой человек готов применить насилие по отношению к другим. Именно этим объясняется сквернословие мужчин, ощущающих себя нереализованными, неполноценными, обиженными жизнью. Они остро ощущают несвободу, восстают против обстоятельств, бунтуют – пока что только на словах.

Что касается срамных сказок, то в них ничего ужасного нет, если их читает полноценная, здоровая личность с нормальной самооценкой, а не озлобленный подросток или мужчина с кучей комплексов: такие лишь нахватаются из подобной литературы не самых лучших впечатлений.

Т.П.: Александр Федорович, полно ситуаций, когда самый что ни на есть успешный мужчина, баловень судьбы без комплексов, крепко выражается. Никакого бунта и в помине нет, просто молотком по пальцу заехал – и вот, пожалуйста, само вырвалось!

А.Б.: Ну, разумеется, далеко не все люди матерятся по причине скрытой ущербности. То, что крепкое слово снимает напряжение (и это еще одна функция мата), было хорошо известно нашим предкам. Помните старинную пословицу «Брань на вороту не виснет?» Дескать, вовремя выругался – и на душе стало легче. Поэтому бранное слово с равным успехом можно услышать и в Украине, и в Америке, и во Франции. Жизнь сегодня такова, что человек находится в плену стресса практически беспрерывно. Отсюда – желание после нервного трудового дня устроить мальчишник и за рюмочкой чего-то крепкого поговорить по душам, с использованием крепких выражений. Я уже не говорю о ситуациях, когда мат вылетает из уст как бы сам по себе, против желания: в экстремальной ситуации или во время сильнейшего потрясения. В этих случаях брань -  своего рода непризнанная грамматическая форма оценочного высказывания.

Т.П.: Довелось услышать такое мнение: мат – прерогатива мужчин, потому что сильный пол больше внимания обращает на секс и все, связанное с интимной жизнью, а ведь бранные слова в большинстве своем касаются именно этой сферы отношений. Оправданна ли подобная точка зрения?

А.Б.: Есть такой, можно сказать, психоаналитический, взгляд на проблему сквернословия. Авторы этой теории говорят, что матерный язык связан с упрощенным восприятием мира как непрерывного единого полового акта. Лично мне такой подход кажется вульгарным. Было бы слишком просто считать, что сила мата – в его сексуальной символике. Я, как психолог, вижу силу бранного языка в другом – в его универсальности, в близости (благодаря экспрессии и агрессии) к мужской субкультуре. Почему американские боевики густо пересыпаны «факами»? Это доказательство реальной жизни реальных мужчин. Не высосанных из пальца глянцевых кинокрасавчиков, а реальных мужиков, живущих где-то рядом.

С помощью этого языка можно предельно экспрессивно выразить любую реальность: ругаются ли муж с женой, начальник с подчиненным или соседи во дворе. Кроме мата, в языке больше нет слов, обладающих такой же экспрессивностью и накалом. Заменить брань могут только действия: драка, битье посуды,  ломание мебели. Согласитесь, выбирая из двух зол, уж лучше отдать предпочтение скверному слову, нежели рукоприкладству. Таким образом, мат заменяет собой физическое насилие.

Т.П.: Прочитала любопытную информацию. В Непале живет удивительный народец – шерпы. Они никогда не ругаются, не повышают тон – им это запрещено законами и религией. Но психологи, изучившие их жизнь, пришли к выводу, что шерпы – самый дискомфортный народ в мире: у них столько скрытой агрессии и неудовлетворенности, что все они – законченные невротики, которых нужно срочно лечить…

А.Б.: По отношению к мату разные люди занимают разные позиции. Вне всяких сомнений, сквернословие – это дурной пример для подражания, и оправдывать его ни в коей мере нельзя. Но не стоит и занимать пуританскую позицию. Нет смысла отгораживаться от действительности. Ведь реальность никуда не денется. Даже если всякий раз, услышав крепкое словцо, будем впадать в истерику, сквернословие не исчезнет. Знаю женщин, готовых убить своих мужей за случайно вырвавшееся словечко. Были случаи, когда жены подавали на развод из-за «соленого» языка своих супругов. Конечно же, если мужчина крепко выражается с утра до вечера, причем ему все равно, где он это делает – при детях, в офисе или дружеской компании – то придется эту проблему решать. Попросить мужа следить за собой, объяснить, что такая лексика лишь вредит его имиджу как дома, так и на работе. Поверьте, очень мало найдется мужчин, которые после такого разговора будут продолжать сквернословить. Большинство станет следить за собой и, в конце концов, сведет количество мата к минимуму.

Т.П.: Вы сказали «к минимуму», значит, все-таки, не существует в природе людей, которые ни разу крепко не ругнулись?

А.Б.: Почему же, такие люди есть. Исследования московского психолога Игоря Смирнова показывают, что люди, которые никогда не матерились – особого душевного склада и происхождения. Это мужчины из благородных семей, в которых столетиями вырабатывался свой стиль общения и восприятия действительности. Это не только вопрос породы и «голубой» крови, это нечто большее, особая структура сознания. Но таких людей немного. Впрочем, само по себе сквернословие мало что определяет, и уж, во всяком случае, не является показателем качества личности. Можно никогда в жизни не произносить бранных слов и быть ничтожеством, и наоборот – не чураться мата и быть отличным человеком. Само по себе отсутствие или наличие бранных слов в лексике конкретного человека не является ни необходимым, ни достаточным условием его личностной состоятельности.

Т.П.: Как мужчины реагируют на брань в устах женщины?

А.Б.: Крайне неодобрительно. Видите ли, женщина зачастую ругается от беспомощности, бессилия, от дисгармонии в личной жизни. Это сразу заметно. «Если женщина матерится, значит, у нее что-то не в порядке», - приблизительно так реагирует большая часть мужчин. Женское сквернословие ассоциируется у мужчин с женской неудовлетворенностью, несчастливостью. Кроме того, от него за версту разит маскулинностью.

Т.П.: Чем психологи объясняют явление копролалии -   сквернословие во время интимной близости?

А.Б.: Во-первых, как отмечают сексологи, это помогает усилить возбуждение. Иногда мужчины просят женщину произнести во время близости что-нибудь «остренькое», это их заводит. Во-вторых, когда мужчина обожает женщину, считает ее не от мира сего, ангелом во плоти, то у него иногда может в постели ничего не получиться. Такой парадокс: поклонение мешает обладанию. Поэтому мужчина с помощью крепких слов низводит женщину с пьедестала, делая ее «пригодной» для плотской любви. Ничего патологического в этом нет. И, в-третьих, это проявление эмоциональной встряски, величайшего наслаждения. Одни на пике страсти восклицают «Ах-ах, о боже мой!», а другие предпочитают совершенно другие выражения.

Т.П.: Знаю несколько случаев, когда приятельницы уходили от своих любимых потому, что те позволили себе оскорбить их. Причем мужчины те, как правило, не употребляли в повседневной жизни бранные слова, но во время ссоры с любимой вдруг выливали на женщину такое количество грязи! Что это: подсознательная ненависть, специально подстроенный разрыв?

А.Б.: Если мужчина применяет в адрес любимой женщины такие слова, это может означать одно из двух. Первое: отношения до такой степени обесценились, что ему уже все равно, как она отреагирует, обидится, уйдет – ему плевать. Либо (это бывает чаще) мужчина бесится от бессилия, понимая, что не может совладать с женщиной, она для него остается психологически недоступной, несмотря на то, что живут вместе несколько лет. Сквернословие, направленное на любимую женщину – признак крайней фрустрации. Мужчина понимает, что может не удержать любимую, что она лучше, умней, талантливей его – и тогда принимается оскорблять, втаптывать в грязь. Так ребенок разбивает со злостью автомобильчик, который ему не удалось завести.

Т.П.: Посоветуйте, как все-таки уменьшить в устах любимого человека количество бранных слов?

А.Б.: Мат засоряет семантику сознания. Другими словами, от ругани глупеют, она делает человека примитивным. Вместо того, чтобы искать разные слова, человек использует одно или два на все случаи жизни. Мужчина, который много матерится, выглядит намного тупее, чем его коллега с нормальной лексикой. И вы можете честно сказать об этом своему мужу или другу: «Дорогой, еще полгодика такого общения, и ты станешь полным кретином». Кроме того, те профилактические функции брани, о которых мы говорили (сжигание энергии, замена физического насилия) работают лишь в локальных ситуациях. От частого употребления крепких слов их профилактические свойства утрачиваются, и сквернословие превращается просто в красноречивый признак отвратительно воспитанного человека. И последнее: как подметили психологи, человек, часто использующий брань в повседневной жизни, публично заявляет о себе как о бессильной, беспомощной личности, пасующей перед трудностями.

статья опубликована в журнале "Женский журнал" в рубрике "Психо беседы с психологом"