Беседы с психологом

1.ПРОВИНЦИАЛКИ И СТОЛИЧНЫЕ ШТУЧКИ

2.УРБАНИСТКИ И ДЕРЕВЕНЩИЦЫ

Итак, вы едете. Неважно, под влиянием какого импульса принято это решение – то ли подействовал перечитанный Чехов («В Москву! В Москву!»), то ли опять задела за живое мадам Куку из «Безымянной звезды»: «Бегите отсюда. Если бы вы знали, как грустно жить в городе, в котором единственное событие – проезд бухарестского скорого!» Как бы там ни было, вы уезжаете. Отныне вы будете жить в столице, и вспоминать свое провинциальное прошлое с теплой улыбкой. Все у вас получится: найдется хорошая работа, появятся новые друзья, быстро исчезнет забавный говорок, которого вы раньше не замечали, но над которым беззлобно посмеиваются ваши теперешние коллеги. Пройдет несколько лет, и вы с удовлетворением обнаружите, что  недавняя провинциалка -  уже почти настоящая столичная барышня. Но все-таки – почти?

Можно ли навсегда избавиться от провинциальности? Да и нужно ли? Чем отличаются типичные девушки с периферии от классических столичных штучек? Об этом Татьяна ПЕТКОВА расспрашивает доктора психологических наук, практикующего психотерапевта Александра БОНДАРЕНКО.

Татьяна Петкова: Шушуканья типа «Слушай, между нами говоря, эта особа – киевлянка или приехала из провинции?», «Ваша новая начальница родилась в столице или в райцентре?» звучат повсеместно, особенно сегодня, когда шансов реализоваться в столице намного больше, чем на периферии, и в Киев приезжает много людей из городов поменьше. Почему, знакомясь с новым человеком или узнав о нем что-то интересное, мы хотим выяснить, откуда он родом?

Александр Бондаренко: Тема провинции и столицы существует не только в психологии, но и в человеческой культуре вообще. Интересуясь у человека, откуда он родом, мы хотим получить как бы своего рода расшифровку информации: чего от него ждать, на что настраиваться? Это вопрос харизмы, потенциала воздействия личности на ближайшее окружение. Нам хочется найти житейское объяснение поведению человека. К примеру, «у него все получается, так как он из глубинки, умеет пробиваться изо всех сил» или же «конечно, он столичный житель – образованный, с обширными связями, поэтому у него все в порядке». Кроме того, когда мы кем-то интересуемся, хотим узнать: а что движет в жизни этим человеком, к чему он стремится, о чем мечтает? Нам кажется, что качество и количество побудительных причин напрямую связано с социокультурной средой, в которой родилась и жила (или живет) небезразличная нам персона.

Вот простой пример. В фирме, где вы работаете, появился новый директор. Вы смотрите на него, оцениваете внешность, речь, способность выражать мысли, и при этом вам интересно знать, а какой у него предыдущий опыт? Чем больше интригует вас этот человек, тем глубже вам хочется раскапывать его историю: где родился – в маленьком городке или в мегаполисе; кто его родители; в какой семье воспитывался и т.д. В зависимости от ответа мы будем приписывать ему тот или иной способ видения мира, объяснять его удачи и неудачи и дорисовывать его персональную историю, руководствуясь полученными знаниями.

Т.П.: Иными словами, таким образом, мы занимаемся рассортировкой и классификацией людей, с которыми приходится иметь дело, как бы расставляем их по определенным полочкам.

А.Б.: Да, и этот процесс нам значительно облегчает художественная литература и кинематограф. Амбициозных провинциалов, стремящихся любым путем покорить столицу, мы называем растиньяками, наивных деревенских самородков определяем как шукшинских чудаков, непосредственные простушки из глубинки для нас – фроси бурлаковы и т.д. Но, конечно же, это обывательская классификация зачастую, ничего общего не имеющая с психологическим статусом конкретного человека.

Т.П.: Но ведь наверняка на развитие личности оказывает влияние то, где прошло детство и юность: в пасторальной обстановке деревни, на тихой тенистой улочке райцентра или в насыщенной событиями атмосфере шумного города с его скоростными ритмами?

А.Б.: Безусловно, влияние есть. В основном, «столичность» и «провинциальность» отпечатываются в рисунке поведения и играют роль при формировании системы мотивации. Хочу подчеркнуть, что эти различия вовсе необязательны, к тому же в большинстве случаев глубоко закамуфлированы. Да и деление на столичных штучек и провинциалок довольно условно (мы будем пользоваться сегодня этими житейскими определениями) и все, о чем мы будем беседовать, - преимущественно обобщения. Нельзя ни в коем случае утверждать, что женщина, родившаяся в столице, непременно имеет такие-то черты, а в провинции – другие. Разумеется, мы можем обсуждать лишь вероятность глобальных различий, исходя из определенных психологических закономерностей.

Например, известно, что у женщин, приехавших в столицу из провинции, силен мотив к самоактуализации, достижениям: ими движет желание доказать, что, как минимум, они не хуже других, а как максимум – что их место на Олимпе. Мотив достижения заставляет человека напрягаться, работать, чтобы показать лучшие результаты, чем у «местных». Вот у героев Шукшина этот мотив ярко выражен. Я думаю, это инверсия комплекса неполноценности: женщина как бы стремится продемонстрировать всем свои успехи, которые затмят ее провинциальное происхождение. Хотя, как мы уже говорили, место рождения – это всего лишь точка на карте, где вам посчастливилось появиться на свет, а вовсе не условие, определяющее судьбу. 

А основной мотив столичных женщин я бы сформулировал так: поддержание чувства  собственного превосходства. Слово «превосходство» в данном контексте не несет никакого обидного смысла. Превосходство женщин, родившихся в столице – это некая фора, удачно сложившиеся обстоятельства с учетом культурного богатства среды. Говоря научным языком, мотив столичных штучек – демонстрация высокого стандарта норм. Чтобы было понятней, приведу пример. Женщины любят поэзию, и, мне кажется, поймут эту тончайшую разницу. Вот Осип Мандельштам – именно столичный поэт, акмеист, чья поэзия соответствует высочайшим традициям русской классической городской поэзии. Он играет со словом, он весь в переживаниях страшной эпохи, ничего никому не стремясь доказать. Сергей Есенин – «последний поэт деревенский» как он сам писал, гениальный выразитель русского язычества, и в его стихах чувствуется толика тщеславия, желание убедить горожан, что деревенская Русь – ничуть не хуже Руси урбанистической.

Т.П.: А каковы различия в рисунке поведения? Мне кажется, они не столь очевидны, как отличия в мотивах.

А.Б.: Если женщина долгое время прожила в столице, рисунок ее поведения, разумеется, меняется. Но в «чистом» виде провинциалку и столичную штучку видно невооруженным глазом. Провинциалка наивна, слишком осторожна, неуверенна в себе – это одна модель поведения. Либо она ерничает, нарочито играет роль деревенской простушки: «Ну, мы же из сельской местности, что вы хотите!» Что-то вроде умышленного самоуничижения, переходящего в легкое юродство: «Простите меня, я человек простой, не то, что вы». Еще я заметил, что провинциалкам свойствен эпатаж: они порой кичатся перед городскими дамами своей провинциальностью. В этом смысле столичные женщины проще: у них нет комплексов, связанных с местом рождения. Другое дело, что некоторым столичным штучкам присуще высокомерие, они ведут себя, как царственные особы. Если рассматривать столичных штучек и провинциалок сквозь призму женского соперничества (а представительницы прекрасного пола всегда, пусть и неосознанно, готовы поучаствовать в соревнованиях), то упрощенно боевой клич каждой из команд звучит так: «Мы все равно докажем, что провинция не хуже!» (азарт) и «Вам еще надо хорошо постараться, чтобы достичь нашего уровня!» (тщеславие). Я, разумеется, утрирую.

Т.П.: По-моему, этих чисто женских мотивов недостаточно, для того чтобы выстроить свою жизнь по высокому стандарту. Если человек не обладает умом и способностями, одного лишь желания «догнать и перегнать» маловато. Или я недооцениваю провинциальный азарт и столичное тщеславие?

А.Б.: Нет, вы не ошиблись. Названные мотивы могут послужить второстепенным, третьестепенным фактором, а основными условиями достижения успеха являются талант и обязательно работоспособность - именно в таком сочетании, ведь бывает талант бездеятельный, ленивый. Есть такая особенность, присущая по-настоящему одаренным людям: они бешено работоспособны. Психологи открыли закономерность: между талантливыми и работоспособными людьми практически стерты иные отличия, в том числе и те, о которых мы сегодня говорим. То есть, если встретятся несколько одаренных женщин, желающих и умеющих много и хорошо работать, фактор провинциальности и столичности отодвигается на далекий план. Одаренность – вот что роднит провинциалку и столичную штучку, превращая их в людей одного психологического ранга. Качество человека – богатство личности, масштаб таланта, глубина постижения мира - делает неважным и ненужным все остальные данные типа национальности, вероисповедания, места рождения и т.д.  

Т.П.: И все-таки в быту мы иногда говорим о ком-то «Она безнадежно провинциальна», имея в виду чрезмерную наивность, простоватость, неоправданную пугливость… Наверное, психологи понимают провинциальность несколько иначе.

А.Б.: С точки зрения психологии, провинциальность – узость границ личности. У каждого человека индивидуальные пределы развития. Есть люди, которые навсегда остаются провинциалами – в отрицательном смысле этого слова. Остаться провинциалом – это значит так и не суметь расширить масштабы собственного «Я». Не буду называть имен, но весьма показательны в этом смысле некоторые наши парламентарии, которые живут в столице по нескольку лет, занимаются государственными делами, а остаются по уровню культуры колхозными бригадирами – и это все видят. Еще пример. Я знаю нескольких женщин, приехавших в Киев лет двадцать назад и удачно вышедших замуж. Их мужья занимают высокое положение, дамы отлично обеспечены. В гардеробной комнате у каждой висит по две-три шубы из дорогого меха. Шубы ухожены, вычищены, зачехлены. Их надевают раз в год – на светское мероприятие, когда нужно блеснуть своим благосостоянием. Надеть дорогую шубу «просто так» этим женщинам кажется недопустимой расточительностью – «только вещь портить». Это, конечно, глубокий провинциализм: неспособность соотнести масштабы своей жизни с быстротечностью времени. Эти дамы не понимают, что пройдет, допустим, лет пять, и фасоны шуб устареют. Либо мех съест моль. Либо захочется купить что-то новенькое, а бережливость заставит донашивать недешевые вещи.    

Т.П.: Еще провинциальность – это когда женщина откладывает жизнь на потом: сначала нужно скопить деньги на «черный день», затем купить то-то и то-то, потом обставить квартиру… А путешествия, салоны красоты и прочие приятности – в последнюю очередь.

А.Б.: Этот синдром правильней назвать желанием «чтоб было все, как у людей». Когда женщина, приехав из провинции и обосновавшись в столице, начинает новую жизнь, ей, прежде всего, хочется не ударить лицом в грязь. «Соседский мальчик ходит со скрипкой в консерваторию? И моя дочка тоже туда пойдет! Муж коллеги купил себе «Мерседес» - и мы тоже не лыком шиты!» Подмечено, к примеру, что именно приехавшие из провинции люди чаще всего  и  жилье покупают, руководствуясь принципом престижа. Столичный житель долго и подробно ездит по городу, присматривается к районам, прислушивается к себе: «Нравится мне здесь, хочу ли я тут жить?». А провинциал приходит в агентство недвижимости с готовым заказом: «Мне центр или что покруче». Еще провинциализм – это стремление к ложному самоутверждению через вещи, например, автомобили. Ведь количество пресловутых «мерседесов» в нашем стольном Киеве – это уже притча во языцах. А сколько вокруг Киева понастроено  загородных домов в духе средневековых замков: с кучей башенок, готическими окнами и прочими вычурностями? Подытожу: провинциализм – это состояние духа, а не факт рождения.

Т.П.: Наверное, в отношениях с мужчинами провинциалки и столичные штучки тоже отличаются друг от друга?

А.Б.: Еще раз хочу напомнить: сегодняшняя беседа построена на обобщениях, и конкретные женщины наверняка очень сильно отличаются от усредненного типажа, так что принимать все сказанное слишком уж буквально не стоит. И, тем не менее, кое-какие выводы психологи сделали. Как правило, провинциалка, приехавшая в столицу, в отношениях с противоположным полом допускает две распространенные ошибки. Первая – желание использовать мужчину как трамплин для взлета в столичной жизни. Вторая – чуть ли не пуританское следование «правильным» нормам «чистой» любви, которое порой делает женщину похожей на ханжу. И то, и другое мужчин раздражает и отталкивает. У столичных барышень могут быть свои неправильные стратегии поведения с мужчинами. Они либо относятся к сильному полу с подчеркнутым пренебрежением, либо взвешивают каждого мужчину в стоимостном эквиваленте, опасаясь «продать» себя недостаточно дорого. А если в шутку, то один мой приятель как-то рассказал забавный случай: «На вечеринке познакомился с двумя симпатичными девушками. Обе стильно одеты, ухожены. Пришло время прощаться, и я, как принято в молодежной среде, решил своих новых знакомых поцеловать. Одна смущенно увернулась от моих губ и показала: «Только в щечку», вторая подарила мне довольно смелый поцелуй. Наконец-то я понял разницу между стеснительной провинцией и раскованной столицей!» Доля истины в этом есть.

Т.П.: Моя приятельница Наташа живет в Киеве уже почти четверть века. Она приехала в столицу из небольшого городка, сделала карьеру, купила жилье, создала семью. Как-то мы с ней разговорились за чашкой чая, и Наташа высказала любопытную мысль. «Знаешь, - сказала она, – мне так иногда хочется, чтобы в этом городе где-то был уголок моего детства – школа или старинный дом одноклассницы, где мы вместе делали уроки и играли в куклы. Как было бы здорово, если бы где-то здесь жили мои старинные приятели, родственники». Поверьте, это не было сантиментами: у Наташи много друзей, она общительная преуспевающая женщина, и у нее нет причин чувствовать себя одинокой.

А.Б.: Беседуя с приятельницей, вы интуитивно нащупали очень важное измерение нашей эмоциональной жизни, которое психологи называют «укорененность». Дело в том, что потомственный горожанин ощущает себя в родном городе, как в своей квартире, населенной близкими людьми: там живет тетя, там – дядя, там – мамина подруга, а там – двоюродный брат. Плюс учителя, одноклассники, приятели детства…Человек постоянно находится в своей родной среде: в этом доме живет его первая любовь, здесь он играл в детстве в футбол, а на этом месте находилась его музыкальная школа. Проще говоря, горожанин чувствует себя дома, а вот провинциал как будто находится в эмиграции. Поэтому провинциалам сложнее: они ощущают себя одинокими, нередко неосознанно, как ваша приятельница. Я имею в виду не личностное одиночество, ведь люди быстро обрастают связями, знакомыми, друзьями, и за двадцать лет жизни в столице обустраивают свой собственный мир, а одиночество как отсутствие укорененности. Провинциал на уровне подсознания всегда помнит, что он «неместный», «неродной», инсталлирован в столичную жизнь из другого мира, и что где-то далеко есть маленький городок или деревня, где начиналась его личная история.

К счастью, я не могу утверждать, что отсутствие или наличие ощущения укоренности существенно влияет на жизнь человека, в чем-то ограничивая его развитие.  Влияние, скорее всего, ощущается не на рациональном, а на эмоциональном уровне. Мне кажется, желанием преодолеть этот вот «синдром гостиницы» можно объяснить различные землячества, когда приезжие из одного города учреждают либо официальную либо неофициальную «диаспору»: одесскую,  донецкую, ивано-франковскую и т.д. Однако это горизонтальные контакты, в то время как контакты коренных столичных жителей вертикальные, базирующиеся на связи времен и поколений.

Т.П.: Наверное, «гостиничный синдром» в большей степени выражен у тех, кто переехал в столицу из провинции, будучи уже взрослым человеком. Если девушка или парень после окончания школы уехали в столицу учиться, да  там и остались, процесс ассимиляции значительно упрощается, ведь спустя лет десять-двадцать у них появятся свои, «родные», воспоминания, люди и места в городе.

А.Б.: Возможно. Для зрелого человека переезд из провинции в столицу, помимо очевидно приятного качественного изменения в виде профессиональной перспективы, расширения возможностей и т.д. является еще и определенным психологическим испытанием. Нужно выстраивать новую структуру отношений, расставаться со старыми друзьями, заводить новые приятельские связи, а в зрелом возрасте сделать это непросто. Именно поэтому многие бизнесмены и чиновники, переехав в столицу, перетягивают за собой и близких друзей и коллег.  

Т.П.: Я знаю случаи, когда одаренные, работоспособные люди, решившие покорить столицу, вдруг чувствовали себя настолько некомфортно, что им пришлось уехать обратно в провинцию. Причем дискомфорт носил исключительно психологический характер, все остальные задачи – квартира, работа, хороший заработок -  были успешно решены.

А.Б.: Большинство людей в силах приспособиться к изменившимся условиям, если выгода от перемен того стоит. Однако есть две ярко выраженные человеческие породы – урбанисты и деревенщики – которым мимикрировать очень трудно. У них с чуждой средой обитания разные ритмы жизни, к которым невозможно подстроиться без ущерба для самочувствия – психического и физического. У меня есть клиентка Тамара, высококультурный человек, преподавательница одного из киевских вузов, которая ненавидит постоянный городской гул, визг трамваев, шум машин, потоки людей на улицах. Тамара боролась-боролась с собой, а в прошлом году купила себе дом в сельской местности под Киевом. Теперь она каждое утро полтора часа едет на своем  автомобиле в город, и чувствует себя абсолютно счастливой. Мечта ее сбылась. И еще я знаком с несколькими москвичками, которые не представляют себе жизни вне сумасшедшего мегаполиса. В деревне, на свежем воздухе им становится скучно: тишину они не любят, мычание коров их раздражает. Они задыхаются без информации, им нужен постоянный поток раздражителей – «что случилось, какие новости?» Поэтому вырывать деревенщиков и урбанистов из их привычной среды нельзя: несовпадение ритмов способно вогнать человека в глубочайшую депрессию.   

Т.П.: Назовите по нескольку важных характеристик провинциалки и столичной штучки. Не как профессор психологии, а как мужчина, пожалуйста.

А.Б.: Столичная штучка: чувство стиля и вкус; внутренняя свобода; ощущение собственного достоинства. Как минус – вероятность снобизма. Провинциалка: работоспособность и самодисциплина; высокая сопротивляемость трудностям; целеустремленность. Как минус – тяготение к неким общепринятым стандартам, боязнь выйти за их рамки. Но, как мы уже говорили, это очень усредненные выводы. И если человек по-настоящему талантлив – я имею в виду не только профессиональные способности, а, прежде всего, талант жить и умение быть счастливым – то совершенно неважно, где он родился – в Лондоне или в Жмеринке. Бескультурная, бездарная, пустопорожняя особа, родись хоть на Старом Арбате, будет выглядеть бледно и неинтересно на фоне яркой личности из глухого карпатского села. Ведь тема, о которой мы сегодня говорим – не «центр и периферия», а «талант и бездарность». Независимо от места рождения.

статья опубликована в журнале "Женский журнал" в рубрике "Психо беседы с психологом"